Глубокоуважаемый Дмитрий Дмитриевич!

Очень рад был получить ваше письмо от 25 октября и постараюсь вам на него ответить. Вы считаете, что между нашими взглядами огромная пропасть, мне же думается пропасть не так велика. Вы обвиняете меня в том, что все мои симпатии на стороне каузальности: если под каузальностью вы понимаете чисто механическую каузальность (действующие причины), то это просто несправедливо: если уж говорить о симпатиях, то мои симпатии на стороне формальных причин (казекаузе формалис). В широком же смысле и понятие конечных причин тоже есть одна из форм каузальности. Вы выдвигаете против моих взглядов убеждение, что телеологический и каузальный порядки чудесным образом накладываются друг на друга и что одно и то же явление даже в неорганическом мире объясняется одинаково хорошо и телеологически и каузально. Этого же взгляда придерживается и мой друг, В.Н. Беклемишев, с которым, вероятно, у вас окажется очень много точек соприкосновения, что есть такие явления, которые даже в неорганическом мире объясняются одинаково хорошо и телеологически и каузально, это, конечно, бесспорно (приводимые вами примеры из "телеологической физики" это хорошо иллюстрируют), но значит ли это, что всякое явление, любой выбранный наудачу отрезок внешнего мира может быть объяснен и телеологически и каузально?

Вы сами признаете, что абсолютная целесообразность нарушается "видовой целесообразностью" – целесообразной тенденцией к росту составных элементов, "несовершенством материи при совершенстве плана".

Постулируемая вами абсолютная целесообразность перестает быть таковой: даже если принять, что в рамках каждого яруса бытия (вами же намечены: вселенная, виды, индивиды, материя) имеет место возможность полного совершенства плана, то в "межярусных" зонах этот план, очевидно, нарушается от взаимодействия этих факторов. И я совершенно не понимаю, как вы совмещаете ваши взгляды об абсолютной целесообразности с вашими метафизическими высказываниями о борьбе Ормузда и Аримана. Я получил сегодня ваше письмо от 8 ноября. Вы в нем, как и в прежних письмах, подчеркиваете наши расхождения. Из ряда намеков, я решил что вы искренне религиозный человек, подобно моему милому другу Владимиру Николаевичу Беклемишеву. Тогда становится понятным и ваше убеждение об абсолютном времени во вселенной и ваше убеждение о совершенстве плана лежащего в основе мироздания и ваш скептицизм в отношении трансформизма вообще и т.д. Но в последнем письме вы пишете, что хотя и интересовались религиозными вопросами, но сами не религиозный человек, как и я. Вместе с тем, вы, по-моему, часто неправильно толкуете мои мнения. Вы считаете, что я тоже придерживаюсь мнения, что религия есть только опиум для широких масс. Я считаю неоспоримым, что религию использовали правящие классы для более удобного управления угнетенными классами (это отрицать, по-моему, невозможно: вспомним Наполеона, лично неверующего, который очень не любил, чтобы его подданные были свободомыслящими; прекрасный диалог в «Братьях Карамазовых» Достоевского), но мое рассуждение таково, что даже, как опиум, это не абсолютное зло. Но в последнем моем письме я, кажется, достаточно ясно написал (стр.6), что считаю, возможной подлинно научную теологию, которая будет до известной степени возвращением к взглядам древних христианских богословов: Оригена, Григория Нисского и др. Я называю себя нерелигиозным человеком только в двух смыслах:

1) в смысле отсутствия всякой догматики;

2) в смысле отсутствия непосредственного религиозного чувства. Но я никак не могу назвать себя атеистом и даже агностиком, так как разумом очень склоняюсь к особой форме пантеизма. Совершенно аналогично решается вопрос и относительно моих попыток примирения телеологии с диалектическим материализмом. Недоразумение очевидно в том, что вы принимаете диалектический материализм согласно его ходячему определению нашими вульгаризаторами, я же – согласно тому пониманию материи, которое дается защитниками диалектического материализма (правда они это определение потом позабывают). Под материей в философском смысле принимают существующее вне нашего сознания: с точки зрения этого определения и Бергсон и Платон - материалисты, только соллипсисты, субъективные идеалисты могут называться настоящими идеалистами. Это определение, по-моему, неплохое и в подтверждение этому можно привести хотя бы то, что Кант сам опровергал идеализм. Правильно поэтому во избежание путаницы называть не диалектический материализм, а диалектический реализм. Материя, энергия, пространство, время - все это материя с философской точки зрения и могут существовать и такие формы материи, которых мы в настоящее время не знаем.

Возвращаясь к старому письму повторяю, что , по-моему, совершенно несправедливо меня обвинять в исключительной симпатии к каузализму: критика телеологического подхода допускает по крайней мере три иных решения (каузализм, формализм и субстанционализм) и мои симпатии на стороне формальной причинности. Конец моей статьи посвящен защите эвтелизма, но тут, видимо, действительно имеется дефект: эта часть изложена, наиболее сжато и потому и со стороны В.Н. Беклемишева я получил тот же упрек, что центр тяжести моей статьи в защите ателизма против всякой телеологии. Я вовсе не отрицаю наличие безобразного и ужасного в природе, как не отрицаю и регресса. Но меня больше интересует прогрессивный ход природы, а не деградация. В отношении покровительственной окраски животных и растении я охотно принимаю действенное объяснение как каузальное, так и телеологическое (о телеологической эволюции у меня сказано, по-моему, если и не подробно, то достаточно ясно) и только думаю, что есть случаи, когда телеологическое объяснение явно неприложимо. Например, если взять не очень прочные краски равных оттенков и повесить на стенку, то в конце-концов в результате выгорания получится общий серый фон - тоже покровительственная окраска: где же тут телеология и нужно ли ее привлекать для грибов (кстати сказать, у грибов настоящего оплодотворения нет, а есть что-то совсем несуразное)? И мне становится совершенно непонятным, на каких же основаниях вы продолжаете защищать абсолютную целесообразность, мне думается у вас имеется какая-то непоследовательность. С одной стороны, вы принимаете целеполагающее начало даже в растениях, против чего я принципиально не возражаю, с другой же стороны вы осуждаете всякое "бессознательное" "иносознательное" и проч. Признаете бездонную пропасть иллогичного, известные вопросы, по отношению к которым ваша позиция всегда будет: "игнорабимус", а с другой стороны считаете совершенно обязательным принятие абсолютной целесообразности. Мне кажется, у меня меньше противоречий. Ни за одно из своих положений, я абсолютно не ручаюсь, хотя многие считают в высокой степени вероятными, но эта основная пробабилистическая позиция запрещает мне в отношении какого бы то ни было вопроса говорить "игнорабимус". Как можем мы с уверенностью говорить, что мы то или иное никогда не будем знать, когда мы вообще ни о чем не можем говорить с абсолютной уверенностью, история же науки показала, что очень многие "игнорабимус" , высказанные величайшими умами, потом были опровергнуты. Совсем непонятно мне (стр.2 вашего письма от 25 октября), что вы считаете, что мои взгляды "почти разрушают математическую биологию, которая и возможна при постулировании как общего правила, абсолютной целесообразности". Но если математическая трактовка вообще тесно связана с принятием целесообразности, что как тогда бать с существованием самой чистой математики, теоретической физики и т.д., где телеологические принципы в современных изложениях как будто отсутствуют. Значит, вас надо понимать так, что в биологии математическая трактовка связана с телеологией. Но если принять ваше же положение о наложении двух порядков каузального и телеологического повсюду, значит и в биологии, то трудно понять, чем объясняется такая дискриминация биологии. Можно опять найти такое толкование в органической морфологии. Математическая трактовка неизбежно связана с телеологией. Здесь вы, с чисто прагматической точки зрения становитесь на позиции дарвинизма, считающего, что органическая форма может толковаться только телеологически. Поэтому в наших работах, поскольку я могу судить, вы всегда подыскиваете то или иное толкование (парашюты, планеры и т.д.) для понимания правильных органических форм.

Мое мнение совсем другое …

Суть дела в следующем: я не отрицаю, возможности телеологической трактовки органической формы, но как я уже говорил, целесообразность может быть не механическая, не утилитарная, а, например, эстетического порядка, особая форма гармонии. Эстетическое чувство в своих высших проявлениях, мне кажется, и основано на ощущении этой мировой гармонии «тщетно художник ты мнишь, что творений твоих ты создатель; вечно носились они над землею, незримые оку». Вы говорите, что наряду с красивым и хорошим есть ужасное и безобразное. Согласен, но безобразное может быть двоякой природы: или это прекрасное иной канонической формы, или это, так сказать, абсолютно безобразное или стремящееся к абсолютно безобразному. То же и в отношении зла. Мне думается и можно провести такую грань между прекрасным иного канона и абсолютно безобразным: первое, разрушая гармонию одного сорта, создает гармонии иного сорта, второе же является только разрушителем. Все прекрасное в истинном смысле слова может быть подвергнуто математической обработке, с подлинно же безобразным математике делать нечего. Поэтому вполне понятно, что ортодоксальные дарвинисты, богом которых является чисто разрушительный агент - естественный отбор, как правило (за очень редкими исключениями, вроде д' Арси Томсона), очень противятся математической трактовке органических форм. Эстетическое формообразование, вероятно, имеет ступени, на низших ступенях математические формы эстетического образования совпадают с формообразованием неорганического характера, являющимся или следствием молекулярных взаимодействий (кристаллы), или следствием решения тех или иных механических задач, вот почему для многих случаев мы можем подходить к органическим формам, как будто бы они были решениями механических задач: парашюты, планеры и т.д., хотя материальная природа вещей здесь такова, что говорить о парашютах, по-моему, просто невозможно. И как раз более сложные, но вполне закономерные формы радиолярий, Вы сами отказываетесь объяснить с точки зрения утилитарной целесообразности.

Предки лошадей были многопалыми и сравнительно коротконогими: в процессе эволюции, прослеженной очень тщательно палеонтологами, ноги делались длиннее и постепенно уменьшалось число копыт до одного: обычная трактовка - это уменьшение числа пальцев (копыт) выгодно для лошади, так как способствует быстрому бегу, который таким образом все совершенствовался. Я же не считаю невозможным, что получится при тщательном изучении другое решение: крайнее сокращение числа копыт не обязательно для совершенства в беге (собаки бегают, по-моему ничуть не хуже и среди парнокопытных есть очень много плохих бегунов), а оно следствие "рутинного" применения органа для совершения однообразных движений. У хищников не бывает такого сокращения числа пальцев, хотя среди них есть превосходные бегуны, но там большее разнообразие движений, производимых ногами, мешает возникновению рутины.В отношении антропоморфной телеологии опять недоразумение (стр. 3 вашего письма от 25 октября) . Я вовсе не склонен был считать наличие антропоцентрической телеологии доказанным потому, что все минералы используются человеком. Весь ход моего рассуждения основан на доказательстве от противного.

Дарвинисты пытаются доказать эгоцентрическую телеологию на том основании, что почти всем свойствам организма можно примыслить ту или иную полезность для организма. Перечисление случаев, полезных для человека свойств естественных тел (существовавших до человека) показывает, что, идя этим путем, можно с не меньшим основанием утверждать (как это делали в прежнее время), что мир создан специально для человека: а раз мы (как это делают все дарвинисты) отрицаем убедительность такого вывода, то и наши старые рассуждения о эгоцентрической целесообразности во многих случаях оказываются неубедительными. Следовательно, для того, чтобы научно утверждать целесообразность того или иного органа или признака, необходимы гораздо более строгие критерии, чем простой показ их полезности. Поэтому я и думаю, что телеологическая трактовка всех органов и признаков есть не полезный регулятивный принцип, но злоупотребление, которым приводит часто к полному застою подлинного научного исследования. В этом отношении этот принцип является прямо опасным для научного прогресса.

Мое рассуждение о том, что имеются органы совершенно бесполезные, покоится на следующей цепи рассуждений.

1) У человека есть органы, бесполезность которых установлена тысячелетним опытом (усы, борода, крайняя плоть, девственная плева и т.д.) и нет основания думать, что человек занимает совершенно исключительное положение в мире;

2) Среди органов имеются самые разнообразные градации: абсолютно необходимые для жизни, необязательные для жизни вообще, но важные в определенных условиях (полушария мозга, желудок): заменимые компенсаторным развитием других и т.д. и т.д., нет оснований думать, что эта цепь прерывается на этом.

3) У некоторых животных есть органы явно гипертрофированные: клыки бабируссы, рога гигантского ископаемого оленя;

4) Наконец, когда мы имеем такие органы, как рога оленей или закрученные рога некоторых баранов, то там они как орган защиты явно нецелесообразны: отсюда мы имеем право сделать заключение, что эти органы независимы от пользы. Вам, как математику, должно быть ясно, что независимость от пользы не тождественна с бесполезностью или вредностью: независимость и означает, что этот орган в своем развитии у разных форм может быть полезным и при том с разными функциями, бесполезным и даже умеренно вредным.

Ваш А. Любищев
Фрунзе, 18 ноября 1946 г.