Индивидуализм и социализм – это не только экономические теории, это определенные, резко во всем расходящиеся мировоззрения, в основе которых лежат различные общие принципы, из которых логически вытекают следствия не только в социальных, но и в педагогических вопросах.
Это глубокое заблуждение, видеть различие индивидуализма и социализма в соответствующем преобладании эгоистических или альтруистических тенденций.
Можно ли назвать жестокого вождя крайнего индивидуализма Ф. Ницше проповедником эгоизма? Неужели Бранд Ибсена, жертвующий всем в защиту идеи против враждебной ей массы – эгоист? Враг народа – враг также самому себе, но он друг, или, может быть, раб идеи.
Так как принесение в жертву многих для счастья одного – очевидная нелепость, то индивидуализм последней целью никогда не ставит счастье человечества или счастье избранного человека, но нечто идеальное. Этим может быть этический идеал, к которому ведут только вожди, за которыми должна следовать в повиновении толпа, этим может быть полнота и красота жизни, выражаемая в одном наиболее совершенном человеке (сверхчеловек Ницше) или в совокупности наиболее совершенных типов (пан-идеал Гольцапфеля).
Будем справедливы к индивидуализму. Жестокость индивидуалистов это жестокость идеализма, ибо всякий идеалист должен быть готов принести и свое счастье и счастье ближних за идею.
Если индивидуалист останавливает свой выбор на личности, а не на массе, то потому, что считает, что творцом всегда является личность, между тем как масса, всегда пассивна и враждебна ко всякому творчеству.
Вся история с точки зрения индивидуализма, творческая эволюция идей, в которой участвуют только избранные или борющиеся с массой или, по подчинении себе этой массы, распоряжающиеся ей по произволу. В вершине индивидуализма совершенно отвергается прогресс, как движение человечества к большей сумме счастья или меньшего несчастья. Чисто утилитарная точка зрения, мерящая ценность жизни этими величинами, совершенно отвергается. Отсюда явно враждебное отношение к шопенгауэровскому пессимизму, соединенное с особого рода оптимизмом, чувствующим прогрессивный рост полноты и красоты жизни через непрекращающиеся страдания и бесчисленные жертвы человечества.
Можно сказать, что индивидуализм выявляет первую евангельскую заповедь чистой идеи: “люби Бога”, в то время, как социализм выявляет вторую и только вторую: “люби ближнего” или, вернее, “люби ближних”.
В основе социализма стоит исторический материализм. Двигателями прогресса являются голод и любовь (сексуальная), т.е. те силы, которые двигают массы. Массы же и создают историю. Социализм верит в прогрессирование человечества к счастью, которое является счастьем масс. Таким образом, цель прогресса здесь совершенно иная, с небес она перенесена на землю, она не вне человечества, а в нем самом. Целый ряд идей, требовавших себе жертв, признается призраками и изгоняется с поля человеческой деятельности. Всякое неравенство, создающее борьбу, но вместе с тем увеличивающее интенсивность жизни, уничтожается, чтобы открыть дорогу на место войны -–миру, лихорадочной борьбы за власть – отдыху.
Эти два направления создают соответственно два течения и в педагогике.
Книга “Великие люди” Оствальда, конечно, проникнута тем же настроением, что и ницшеанство. Оствальд говорит о воспитании вождей. Главным образом, для них существует школа, масса должна питаться только крохами, падающими с их богатого стола.
Педагог выставляется каким-то вылавливателем гениев, глубоким психологом, умеющим проникать в души юношей для разыскания искр Божих, которые, будучи перенесены в подходящую сферу, свободным развитием обращаются в могучее пламя. Воспитание Оствальда, как и воспитание великого педагога индивидуалиста Руссо, конечно, только отрицательное. Это только устранение препятствий к свободному развитию сил, которые заложены в воспитаннике. О воспитании не-гениев Оствальд ничего не говорит, очевидно, не-гении требуют не столько воспитания, как дисциплины, подчинения ведущим их к определенным целям вождям.
Но с точки зрения социализма, гении – это продукты среды, которая создается массой. Гений может родится только в массе, средний уровень развития которой достаточно высок.
Он, собственно говоря, не создает нового, но только как бы сгущает в себе, как в фокусе, настроение народа. Более того, гений не необходим, больший эффект достигается сплоченной единодушием культурной массой, а не отдельными особями, идущими против враждебно настроенной или вместе с рабски-покорной толпой.
Дело школы менее всего воспитание вождей, школа должна быть глубоко демократической, она должна воспитывать массу. Последняя может быть названа в большей мере (пустой дыркой), чем индивидуум. Менее всего можно ожидать, что она будет сама развиваться, что можно ограничится отрицательным воспитанием. Следует прежде всего воспитать совершенно определённые, для всех необходимые, альтруистические чувства, следует вложить в учащегося определенные идеи и знания, необходимые для члена государства или социалистической общины. Индивидуализм не признает в собственном смысле воспитателей, таковыми не является ни учитель, ни ученик, ибо первый только устраняет препятствия к свободному развитию, а второй, так сказать, сам собой свободно развивается. Иное дело – социалистическое воспитание. Социализм (но, конечно, не анархия, ныне выдаваемая за социализм) требует железной дисциплины коллектива, безжалостного стеснения свободного развития элементов, так как каждый элемент должен развиваться лишь в направлении, определяемом интересами большинства. При совершенной постановке воспитания, здесь воспитателями являются и учитель, и вся масса учащихся. Здесь необходимо хорошее знание коллективной психологии, вместо знания того, кто может усвоить определённый материал, знание того, что может усвоить коллектив. Отсюда необходимость не только полного единения учителя с учениками, но некоторая доля самовоспитания у учащихся. Отсюда – приобщение учащейся массы к делу образования и воспитания, при этом берется не учащийся, и именно сплоченная масса учащихся. Беру самый идеальный случай, когда большинство – хорошие ученики (что бывает в редких случаях). Тогда ученическая организация не будет портить дела преподавания, более того. Она может повысить средний уровень знаний с помощью воздействия на меньшинство неуспевающих.
Но оно во всяком случае будет уничтожать даже малейшие попытки индивидуализировать школу.
В самом деле, выполнение требования равенства двух мер всегда предполагает однородность их положения. Трудно осуществить этот основной принцип в крайне индивидуализированной школе, где программа занятий иная для каждого. Мерой труда, затрачиваемого на какую-нибудь определенную работу, служит число рабочих часов. Но, если взять две разнородные работы, например умственную и физическую, труд ткача и труд швейцара, то нельзя производить сравнение затраченной энергии пользуясь этой мерой.
Таким образом, уже независимо от того, что неизбежно должно явиться, в силу некоторых свойств, присущих человеческой психике, социалистическое направление будет идти от разнообразия к однообразию. Но следует учитывать и то, что всякое выделение своей работоспособностью или дарованием отдельных лиц над средним уровнем не должно встретить у большинства сочувствия, ибо во-первых, наличность таких лиц понижает оценку знаний большинства, во-вторых, берет большую часть труда учителя, которому особенно приятно иметь дело с выдающимися учениками, которое, по мнению большинства, должно пойти на образование всей массы.
Современная школа обладает худшими элементами рассмотренных двух воззрений. Прежде всего мы имеем аристократизм школы, явную тенденцию школы воспитывать не всех, а избранников. Учитель обычно гордится теми своими учениками, которые сделались знаменитостями. Высшая школа общей массе дает ничтожно мало, но много дает избранникам; большая часть труда профессора идет не на подготовку будущих научных работников. Характерно выражение одного известного ученого: “У нас было только два оставленных при университете, остальное же все - один мусор”. Нет никакого сомнения, что маленький учитель, гордящийся тем, что он, выброся мусор, воспитал Гаусса, пишет себе приговор, ибо, конечно, не Гаусс, а выброшенный им мусор больше всего нуждался в этом маленьком учителе.
Современная школа несет в себе и самое скверное социалистическое мировоззрение, это явно враждебное отношение к индивидуализации программы. Не говорю уже о средней, все университеты подводятся под один образец. В этом отношении особенно выделяется система государственных экзаменов, согласно уставу 1884 г, этому педагогически-ничтожному бюрократическому детищу.
Здесь для более совершенного подведения всех университетов под один знаменатель экзаменуют уже не учителя, а особые назначенные высшими бюрократическими инспекциями экзаменаторы.
Задаваясь главным образом целью создать побольше хороших учеников, школа признает только одно русло, по которому следует направить его развитие. Поэтому здесь не может быть и речи об отрицательном воспитании в духе Руссо.
Профессор, коллекционирующий учеников-магистров, старается насильно втиснуть молодого человека в определенную колею, на которой он почему-либо не умещается. Согласно учению Гегеля, идея в своем развитии проходит следующие стадии: первую, в которой две крайности соединены в скрытом взаимном противоречии, затем две крайности: первая - тезис, вторая её уничтожающий - антитезис, которые в последней стадии - синтез опять соединяются между собою уже в нормах, снимающих первоначальное противоречие. Тезисом является упомянутый выше аристократический индивидуализм (который мы просто называем индивидуализмом), ведущий к жестокости и антиобщественности, расточающий материал, который надлежащим образом использованный, дал бы колоссальное богатство.
Антитезис - это социалистическое мировоззрение, стирающее личность, ставящее преграды ее свободному развитию, порабощающее большинством меньшинство, берущее весь материал, но задерживающее дающие этому материалу жизнь силы. Синтез - это демократический индивидуализм.
Верно, что воспитывается не масса, а индивидуум. Для массы должна быть только дисциплина.
Масса всегда ниже тех элементов, из которых она состоит в противоположность живому организму, в котором клетки ниже целого. Верно, что воспитатель должен прежде всего уметь распознать индивидуальные признаки учащихся, что методы воспитания и образования, программы и планы должны быть индивидуализированы. Каждое учебное заведение должно иметь свою оригинальную физиономию. Программы не только университетов, но и средне-учебных заведений, должны быть на столько различны между собой, чтобы для учащихся представлялся возможно широкий свободный выбор, согласный с его способностями. Если согласно духу индивидуализма, совершенно отказаться от утилитарных целей, поставив выше материального принципа - формально-воспитательный, то явится возможность очень широкой индивидуализации средней школы - существование учебных заведений, в которых, например, математика проходится в минимальных размерах, опускающихся ниже современной официальной программы для аматематиков, лиц абсолютно неспособных к математическому мышлению, но при этом с гуманитарными словесными науками в усиленном размере, а также заведения с сильно ослабленным изучением языков, с более глубоким математическим образованием и т.д.
Этим вовсе не устанавливается узкая специализация в средней школе, общность образования в которой выдерживается наличностью всех главных предметов, необходимо предлагаемым общим образованием; свобода распространяется на размеры их, причем в довольно широких границах с определенным низшим и высшим пределом.
Наряду с индивидуализацией учебных заведений ставится проблема индивидуальной свободы учителя. Каждый учитель не только может, но и должен иметь свою оригинальную программу; занимая место учителя, он должен представлять ее педагогическому совету и защитить ее.
Отступление от образца, выработанного центральным органами, не должно быть нарицаемо, но, наоборот, одобряемо, если в пользу такого отступления приводятся продуманные аргументы.
Более того и более трудная проблема индивидуальной свободы учащегося должна быть разрешена.
Придется примирится с различием требований предъявляемых различным ученикам и невозможностью точного осуществления равномерности, затрачиваемого различными лицами труда. Конечно, при этом необходимо доверие учащихся к учителю, веря в то, что учитель стремится к справедливому отношению к ученикам.
В случае единогласного согласия педагогической коллегии должно осуществляться желание учащегося (но не коллектива учащихся) замены одних требований – другими, более соответствующими его способностями и вкусам.
Конечно, в этом кратком очерке я не могу останавливаться на деталях практического осуществления этих идей.
Мне представляется вполне правильным ничтожное значение масс в истории и преимущественная роль личности.
Но теория гениальности должна быть подвергнута коренному пересмотру. Во всяком случае взгляд Вейнингера, что гениальность – высшая сознательность – совершенно неправилен. Гений это всегда гипертрофия одной способности в ущерб другим. Отсюда и низкая этика большинства гениев, которые, возносясь умом на высоту, недостигаемую другим, сердцем пресмыкаются ниже заурядного человека. Следует много подумать о роли негениального, даже более этого, заурядного человека в истории.
Существуют люди с неглубоким умом, не способные к той интенсивной работе, которая характеризует гения, но одаренные большим числом совершенно разновидных способностей, хотя бы и слабой интенсивности. В этих умах, имена которых обычно не сохраняются для потомства, рождаются оригинальные идеи, сближающие совершенно отдаленные области знания, может быть и в смутной форме, чтобы пробуждав в мыслях обыкновенных людей, попасть в гениальный мозг и найти там развитие.
Следует поставить целью прогресса не сверхчеловека Ницши, не типы Гольцапфеля, а те идеальные типы, которые несет в себе каждый человек.
Собственно говоря, за немногими исключениями, каждый человек может быть очень хорошим и при этом каждый в своем роде каждый несет в себе оригинальную комбинацию способностей, которые, при соответствующих условиях, может дать не подозреваемый им результат.
Дело педагога угадать тот особый путь, по которому должен идти воспитанник.
Свободная конкуренция, душащая слабых, руками сильных, ужасная вещь.
Но ужасен гнет, которым стремление ввысь удерживается железной цепью, прикрепляющей сильного к инертной массе слабых.
Единственный выход – постараться слабых сделать сильными, изыскать те направления, в которых они могли бы тоже прийти в движение.
В экономической жизни – это покровительство развитию всевозможных новых мелких производств, в педагогической – покровительство оригинальной деятельности учащегося, которая ведет к ослаблению вредной в смысле развития альтруистических чувств, конкуренции, ибо в результате в индивидуализированной школе его преимущества, будут чувствовать и за собой заслуги,будет стремление не столько обогнать товарища, как ближе подойти к идеалу, выработанному им самим.
То, что это мировоззрение берет от социализма – это его демократизм. Оно объявляет, что школа не для избранников, а для всех. Оно задается целью аккумулировать колоссальную энергию, заложенную во всех индивидуумах. Физик раньше не подозревал какая чудовищная энергия таится в этом. В настоящее время мы с Уэльсом, автором фантастической повести о человечестве. Мечтаем о чудесах техники, пользующейся не подозревавшимися раньше интра-молекулярными силами. В каждом индивидууме, а вовсе не только в гении, находится огромная интра-персональная энергия.
Леболь мечтает найти ключ, с помощью которого возможно было открыть выход интра-молекулярной энергии, вызываемой диссоциацией простых химических тел.
Педагоги должны искать ключ, с помощью которого можно было бы раскрыть скрытые в каждой личности сокровища. Не столько проблема о разыскании в социальных низах гениев, как проблема образования малоспособных, обучение идиотов, слепых, глухих, воспитание детей, взятых из испорченной среды, и т.д., должна быть выдвинута в первую очередь. Ибо гений несет в себе могучий импульс к движению и сам легко преодолевает препятствия, лежащие на его пути; напрасно думают учителя, что их работа по очистке перед ними дороги играет важную роль.
Иное дело обыкновенные люди.
Развитие заложенных в них сил идет здесь более вяло, хотя бы эти силы и были бы в богатом разнообразии и редких комбинациях, не обретаемых в гениях.
Здесь имеет значение и отрицательное воспитание – очистка дороги перед прогрессирующей душой и положительное – некоторый толчок в направлении, определяемом ее способностями.
Проф. Д.МОРДУХАЙ-БОЛТОВСКОЙ.